Тайна гибели лауреата сталинской премии

Многие видные ныне юристы — адвокаты, ученые, судьи — в молодости начинали следователями в милиции или прокуратуре. Мы решили расспросить их о самых первых делах, которые им пришлось расследовать. Ниже предлагаем вниманию читателей воспоминания — иногда страшные, иногда курьезные, нескольких известных в Украине людей.
Вспоминает видный киевский юрист (например, защищал убийц Георгия Гонгадзе, кроме Пукача, является адвокатом экс-премьера Павла Лазаренко и пр.), в прошлом — известный милицейский следователь (расследовал, в частности, гибель знаменитого актера Леонида Быкова) Виктор Чевгуз:

— После окончания школы МВД в 70-х годах я был назначен следователем в центральный аппарат УВД Киевской области. И довелось мне, совсем молодым специалистом, заниматься гибелью знаменитого украинского писателя Натана Рыбака (11 сентября 1978 года). Его имя навечно вошло в историю нашей культуры, Рыбак, как автор "Переяславской рады", был лауреатом Сталинской премии (по тем временам высшей награды в стране), был, через жену, родственником не менее знаменитого драматурга Александра Корнейчука. Жил Рыбак в известном доме писателей на улице Ленина (сейчас Богдана Хмельницкого), занимал высокую должность зампреда Комитета защиты мира УССР. За ним была закреплена "Волга" ГАЗ-24 с двумя водителями из гаража спецавтоколонны при Минтрансе УССР, которая обслуживала высоких чиновников. И вот однажды водитель Д. (он жив и сейчас) повез Натана Рыбака на дачу в районе Ирпеня. На дороге он явно превысил скорость (свидетели позже называли 80—90 км в час в населенном пункте), к тому же пошел на запрещенный обгон слева автомобиля Москвич-412, сворачивавшего налево на перекрестке в местный диспансер (за рулем был фельдшер). "Волга" не удержалась на шоссе, выскочила на обочину, захватила левой парой колес песок, и ее бросило на дерево. Удар пришелся на правую сторону, где на пассажирском сиденье находился знаменитый писатель. Рыбак, хотя и был пристегнут ремнем безопасности, сильно ударился головой об острый край торпеды "Волги" (писатель был маленького роста) и проломил череп. В реанимации он скончался.

Вроде бы обычное ДТП, все ясно. Но в дело вмешался… министр транспорта Украины. Ему совсем не хотелось "вешать" на подчиненную спецавтоколонну ДТП со смертельным исходом, да еще с такой знаменитой жертвой. Дескать, спецводители по определению не нарушают правила, потому Д. не может быть виноват. Министр позвонил начальнику УВД Киевской области, с которым, разумеется, был знаком, и попросил "проконтролировать" правильный результат расследования. Генерал, соответственно, озадачил начальника следственного управления УВД, тот вызвал меня, которому уже "отписали" дело. Я доложил, что Д. на подписке о невыезде, он не сбежал с места ДТП, был трезв, но правила явно нарушил, есть три свидетеля. Начальник: мол, несмотря на это есть проблемы. Получено негласное указание, что виноват фельдшер, который "не умеет ездить", его и надо таковым признать. Я отвечаю, что это никак не возможно… Тогда начальник научил меня, как поступить. Он посоветовал провести все экспертизы, следственный эксперимент, но обвинение водителю спецколонны не предъявлять до последней минуты. А потом, говорит, в один день предъяви обвинение, подготовь обвинительное заключение и тут же через прокурора передай дело в суд. Тогда никто не успеет вмешаться…

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

ХИТРОСТЬ СЛЕДОВАТЕЛЯ. Я так и поступил. Пришлось хитрить. Д. проходил у меня пока как свидетель. От адвоката он сам отказался (тогда защитник полагался не с момента задержания, как ныне, а с момента окончания следствия). В конце концов я подготовил постановление о привлечении его в качестве обвиняемого и обвинительное заключение. Пригласил Д. и предъявил ему обвинение в нарушении ПДД, что повлекло смерть человека. Затем он ознакомился с материалами дела, в итоге написал ходатайство закрыть против него дело, ибо, дескать, не виновен. Я говорю, мол, хорошо, но я обязан все равно передать дело прокурору и в суд, а там ты докажешь свою невиновность, раз, считаешь, не нарушал правила. На том и расстались. Причем я знал, что министр транспорта в командировке и вернется лишь через пару дней. Так и вышло, Д. пожаловался завгару, что его сделали виновным, но доложить министру они не смогли. Я же в тот же день поехал к прокурору района, показал дело, все объяснил, он утвердил обвинительное заключение, затем мы вместе прибыли к судье. Тот согласился с нашими доводами, назначил дату слушаний, но попросил, чтобы я лично к нему завтра привез Д., дабы вручить тому под расписку обвинительное заключение. Мне пришлось еще раз сблефовать: мол, прокурор тоже думает, что ты невиновен, но давай завтра подъедем к судье, ты и его убедишь. Судья тоже подыграл, вручил ему обвинительное заключение, но сказал, мол, приходи через пару дней на заседание, разберемся. И лишь тогда Д. и его руководство сумело доложить ситуацию министру транспорта. Но было поздно для вмешательства. Д. был признан виновным и приговорен к 6 годам заключения. Под стражу его взяли прямо в зале суда. После выхода на свободу (он отбыл 3 или 4 года) Д. мне звонил, спрашивал, сплю ли я спокойно, мол, засадил человека в тюрьму и совесть должна мучить… Я ответил, что совесть моя чиста, я лишь собрал доказательства, а оценивал их суд. Если бы вины не было, не было бы и наказания.

Чевгуз: "С парнем, которого я посадил, теперь дружу"

Своим необычным финалом запомнилось также дело о жестоком убийстве киевлянина двумя 17-летними воспитанниками Киевского высшего авиационного училища (тогда была такая категория ребят, которых брали в военные оркестры еще школьниками, как правило, из неблагополучных семей, что-то вроде суворовцев, только прямо в частях). Два парня, назовем их Игорем и Виктором, в субботний день маялись от безделья. Попили пива, хотелось еще, но не было денег. Более прыткий и злобный Игорь предложил напроситься в попутчики к какому-либо водителю, потом его "вырубить" и завладеть машиной. Он поручил Виктору завернуть в тряпку кирпич: мол, сядешь сзади, я спереди, попрошу по дороге остановиться, тут ты его и бахнешь… Сказано — сделано.

Подобрал ребят, на свою беду, владелец "Волги" Н., ехавший в командировку в Винницкую область. Как потом рассказала его жена, у них сын в это время служил в армии, потому Н. всегда останавливался на просьбу "голосующих" воинов. Игорь выбрал знакомый ему участок между Вишневым и Бояркой, и попросил Н. ехать этой дорогой. Добрались до кукурузного поля, там попросили остановиться по нужде… Как только встали, Виктор вынул кирпич и дважды с силой ударил Н. по голове (оба ранения, установили эксперты, были смертельными). Но Игорю этого показалось мало и, когда тело вытащил из машины, он сам еще дважды проломил жертве голову. Тело бросили в кукурузе, а сами поехали в Киев. Но уже темнело, они заблудились и заехали в тупик. Стали разворачиваться, но малоопытный Игорь задом въехал в дерево. В это момент мимо них проезжала патрульная машина милиции Зализничного района. Заглянули в салон — а он весь в крови! Парней задержали, и Витя честно все рассказал. Игорь же убийство отрицал и все валил на приятеля. Вот в этот момент к делу подключился я. С Виктором я установил психологический контакт, и вскоре дело пошло в суд. Оба парня получили по 10 лет заключения (больше несовершеннолетним дать было нельзя). Интересно другое: Витя не только не держал зла на меня, "посадившего" его, но стал регулярно писать мне письма их колонии. И так продолжалось все 10 лет, которые он отсидел полностью. А однажды (я уже преподавал в высшей школе МВД Украины) мне доложили, что меня спрашивает молодой человек. Я его сразу не узнал, тогда он представился: "Я — Витя М.!" Еще через полгода я получил от Виктора… приглашение на свадьбу! Я поблагодарил, но на свадьбу не поехал, потому что не хотел своим присутствием напоминать всем, особенно невесте, об убийстве и тюремных годах ее суженого. Но теплые отношения с Виктором, ставшим нормальным человеком, отцом семейства и осознавшим свои грехи, мы поддерживаем доныне. Об Игоре же не знаю ничего, кроме того, что он вину так и не признал, стало быть, и не раскаялся.

Пуля и нож для профессора

Известный адвокат, защищавший главаря так называемых "оборотней" Игоря Гончарова, ученый-правовед, профессор Виктор Бояров, в свое время прошел путь от районного следователя до важняка Генпрокуратуры.

— Эпизод, с которого начну, имеет сейчас особое значение, так как речь пойдет об уклонении от воинской службы (ныне, как известно, в Украине возобновили призыв, и не все молодые люди хотят надевать форму, потому что боятся войны на Юго-Востоке. — Авт.). Это было в Сквире (Киевская область), где я после вуза был стажером на должности следователя райпрокуратуры. Из военкомата сообщили, что призывник отрубил себе палец, чтобы не идти в армию. Я возбудил дело по ст. 71 УК УССР (уклонение от призыва путем членовредительства, очень редко применяемая статья). Парня я не арестовывал, но задержал на трое суток, несколько раз допрашивал, сопоставил улики и доказал, что он рубанул по руке сам. Вскоре призывник сам признался в совершенном, но произошло это необычным образом. Поскольку я был лишь стажером, прокурор района сам вызвался "расколоть" членовредителя. Вызвал его на допрос, показал свою "корочку" и заявил, мол, видишь, я начальник твоего следователя. Он тебя задержал, а я выпущу, но только если признаешься. Тот и признался, после чего действительно вышел из камеры. И… пошел под суд, который "отмерил" ему три года заключения (мы называли такой срок "морфлотом", ибо тогда в армии служили 2 года, а на флоте — 3). Так что парень перехитрил сам себя и отсидел больше, чем служил бы.

Чуть позже (я уже перешел работать в прокуратуру Киевской области) в Вышгородском районе на острове Великий нашли два трупа с огнестрельными ранениями. Кто-то застрелил любовников, Г. и П., из револьвера и потом еще добил ножом. Очень специфический способ убийства… Следствие сначала, как водится, арестовало мужа и жену убитых. Потом произошел трагикомичный эпизод: когда отдали пулю эксперту, кто-то перепутал ее с другой, в итоге эксперт дал заключение, что выпущена пуля из револьвера, закрепленного за… лейтенантом милиции из вневедомственной охраны. Арестовали еще и лейтенанта… Причем задерживал офицера лично Эдуард Фере, тогда еще полковник, один из руководителей угрозыска Украины (позже он стал руководить наружкой республики, дослужился до генерал-полковника, был "серым кардиналом" при министре Юрии Кравченко и "крестным отцом" по службе печально известного Алексея Пукача. — Авт.). Арестованные сидели, пока в Киеве летом 1983 года не случилось очень громкое убийство главного судебного психиатра Украины профессора Саула Лифшица. Произошло это прямо на территории больницы им. Павлова, причем тем же специфическим способом: застрелили из нагана и добили ножом. Меня тоже включили в группу по расследованию преступления. Оказалось, что были свидетели убийства, две санитарки. Они еще раньше видели на территории больницы очень высокого мужчину в джинсовом костюме и темных очках. А потом на их глазах тот встретил Лившица и всадил в него четыре пули, после чего бил ножом и порезался. Следствие решило, что убийца и жертва были знакомы, возможно, профессор когда-то проводил экспертизу, которая не понравилась мужчине с наганом, и он отомстил (эта версия потом подтвердилась).

Однако таких экспертиз Лифшиц проводил тысячи. Кого искать? И тут помогли оперативники, раскрывавшие квартирную кражу в Днепровском районе Киева. Там подозревался высокий мужчина, носивший джинсовый костюм и очки, с перевязанной рукой… Причем обворованные его знали и даже… доверили ключи от квартиры, чем тот и воспользовался. Установили, что подозреваемый — цыган (или, как сейчас говорят, "ромской национальности") по имени Саша Волков. Ранее судимый перед последней отсидкой пытался прикинуться невменяемым, но Лифшиц его разоблачил, Волков получил длительный срок. И поклялся отомстить…

Дальнейшее было делом оперативной техники. По агентурным данным установили приятельницу Волкова, которая показала, что видела у Саши наган. Нашли и друга-таксиста, помогавшего Волкову в кражах, в том числе в последней. Таксист и указал квартиру на Красном Хуторе, где мог скрываться Саша. Его там вычислили и взяли, правда, тот отстреливался. Задержали его с тем самым наганом в руках, так что вину свою Волков не отрицал. Признал он и двойное убийство на острове, объяснил тем, что со времен "неправильной" экспертизы возненавидел всех евреев. Выйдя на свободу, он решил убить Лифшица и добыл для этого револьвер. Поехал на остров Великий пристрелять наган, и застал там занимавшуюся любовью парочку специфической еврейской внешности. И убил их в качестве тренировки… Вообще, заявил Волков на допросе, на нем около 40 убийств, в том числе на юге России, он действительно невменяемый и просит независимую экспертизу. И как доказательство своей необычности показал ладони, на которых росли волосы… Его отправили в Москву на обследование в институт судебной психиатрии им. Сербского. Но и там его признали вменяемым. А пока он ждал пересылки обратно в Киев, то сидел в камере Бутырской тюрьмы вместе с человеком, убившим троих. Он оказался… грузинским евреем и когда понял, что к нему подселили ярого антисемита, то ночью задушил сокамерника. Так что в суд дело Волкова так и не попало, было закрыто в связи с его смертью, и версия "антисемитских" убийств доказанной Фемидой не стала. Не сумели мы найти подтверждения и десяткам якобы совершенных Волковым убийств. Хотя, кто знает…

Взятка в... 1 рубль

Вот что рассказал "Сегодня" бывший первый замгенпрокурора Украины, затем судья Конституционного суда и член Высшего совета юстиции Сергей Винокуров:

— Много лет я занимался раскрытием убийств, будучи следователем-важняком в прокуратуре Киева. Бывали случаи страшные, но бывали и с элементами курьеза. Например, на Подоле с начала прошлого века существовал публичный дом. В 1916-м году туда пришли две барышни-сестры: Соня и Маня Бойм. Им было по 16 лет. Позже они стали руководителями этого борделя и продержались до брежневского времени. Но в 1973 году Соню убили. Расследуя это убийство, мы приехали туда с Борисом Ивановичем Хряпой, легендой киевского розыска. Дом — типично "одесский дворик". Внутри поделен на клетушки с кроватями, везде мусор, грязно. Хряпа и говорит: "Маня, я вас знаю с 1949 года, вы же всегда были приличной женщиной, и дом содержали в порядке. А сейчас что: везде мусор, Соню вот убили, ходит к вам всякая босота…" Маня отвечает: "Борис Иванович, не надо ля-ля. Какая босота? К нам ходят приличные люди, вот, например, вчера был даже один КО-ЧЕ-ГАР!"

Но если говорить о начале карьеры, то, пожалуй, самым первым серьезным делом для Винокурова, тогда еще только стажера Киевской прокуратуры, стало расследование исчезновения с дачи в Конча-Заспе 20-летнего Евгения — сына секретаря ЦК КПУ и члена Политбюро Николая Борисенко. Женя праздновал с друзьями, тоже детьми высокопоставленных родителей, 7 ноября 1970 года. За столом произошла ссора, и парень ушел в кусты, после чего его никто больше не видел ("Сегодня" писала о многолетнем расследовании этого исчезновения). Поначалу следствием руководил следователь по особо важным делам при прокуроре УССР Евгений Макашев, которому и придали Сергея Винокурова.

— Под утро 8 ноября, когда у меня уже заканчивалось дежурство по горпрокуратуре, поступил приказ прокурора Киева Линчевского: выехать в Конча-Заспу, в распоряжение Макашева, — вспоминает Сергей Маркиянович. — Там, в дачном городке, мы безвыездно провели трое суток. Я лично удостоился чести осмотреть содержимое помойного ведра на кухне дачи Борисенко... Помню, перекладываю пустые банки из-под деликатесов, а Макашев, глядя на это, говорит: "Как же клевещут недруги на советский строй! Врут, будто у нас нет в продаже икры, крабов, тресковой печени... Все есть, вот, посмотрите, люди же купили..." А рядом стоял управделами ЦК КПУ. Ох, как он взглянул на Евгения Васильевича! Но сдержался, промолчал... Где-то на 3—4-й день Макашев докладывал результаты расследования лично первому секретарю ЦК КПУ Владимиру Щербицкому. И предложил очень мудрую вещь — перегородить часть находящегося рядом озера и выкачать воду (водолазные работы уже вести было нельзя, ибо установился лед). Уверен, что мы нашли бы тело Жени. Но начальство рассудило иначе...

Немало нервов стоили (особенно мне, молодому) допросы участников застолья — детей очень высокопоставленных родителей, приезжавших на правительственных лимузинах. Допрашиваю как-то Семичастного (сын бывшего главы КГБ СССР. — Авт.), а он... бубнит все ответы по заранее приготовленной бумажке! Хорошо, заглянул Макашев, которому были даны очень большие полномочия, понаблюдал за этой сценой, потом порвал бумажку, и пошел нормальный разговор...

Из самых первых дел запомнилось также убийство новорожденного. Его мамаша стала первым человеком, которого я арестовал в своей следовательской практике. Этот случай мне запомнился еще тем, что тогда мне впервые предложили взятку. Приехала ко мне ее мать, из села, просила о свидании. Я, разумеется, разрешил. Она стала ковыряться в узелке, что-то разматывала, и достала рубль. Говорит: "Это тебе, сынок, на папиросы". А со мной в кабинете сидел тоже следователь Степан Лотюк (будущий прокурор Киева). Он подмигнул мне и спрашивает: "А что, больше нет?" Женщина отвечает, мол, точно нет, это последние деньги… Лотюк: "Спрячьте, мы последние не берем!" Так и вышли из этой неловкой ситуации.