Два года назад в Украине было 12 воспитательных колоний для несовершеннолетних, осужденных за различные преступления. Сегодня таких учреждений уже 8, а года через два-три останется всего 6. Об этом "Сегодня" сообщил Уполномоченный президента по правам детей Юрий Павленко.
— Снижается и количество детей, отбывающих наказание, — отмечает он. — На январь 2010-го в колониях содержалось 1499 ребят, преступивших закон, через два года их было уже 1329, а сейчас 1020. В следственных изоляторах такая же тенденция — в январе позапрошлого года там находилось 976 детей, а сейчас 286, в три с лишним раза меньше. Уровень детской преступности снизился на 35%, а рецидив, то есть повторные преступления — на 7%.
Читайте также: Дети из богатых семей смотрят боевики и превращаются в головорезов
О чем мечтают юные преступники
— Вместе с органами прокуратуры подняли дела детей, в ожидании приговора содержавшихся в СИЗО, и оказалось, что некоторые вместо предусмотренных законом двух месяцев были там по году, а то и три, — продолжает Павленко. — Вина ребят не была доказана, и неизвестно еще, какое наказание их ожидало, но они находились в неволе и фактически отбывали наказание. Разумеется, с таким положением нельзя было мириться. Мы ходатайствовали об освобождении этих детей (кстати, не только из СИЗО, но и из колоний) обязав соответствующие структуры, прежде всего, криминальной милиции по делам детей, социальные службы, местные органы власти взять их под опеку, максимально оградить от повторного совершения преступлений...
Кое-кто предостерегал, что гуманные подходы к несовершеннолетним нарушителям закона вызовут обратный эффект в виде всплеска детской преступности. К счастью, этого не произошло — она пошла на спад. Павленко признает, что в создании дружественного к ребенку правосудия в Украине сделано еще далеко не все, но реальные результаты все же наметились. "Сегодня" разбиралась, так ли это, и что конкретно делается, чтобы успехи не оказались временными.
На волю: жила-была Маша, и украла она велик...
Почти полтора года назад в Киевский (по-старому — Лукьяновский) СИЗО по случаю Дня защиты детей приехал тогдашний прокурор столицы Анатолий Мельник — посмотреть, в каких условиях там находятся несовершеннолетние сидельцы. Ему показали камеры, где за кражи, грабежи, прочие преступления чалились юные нарушители закона. Пообщавшись с уже осужденными и еще только ожидавшими приговора, в одной из камер прокурор увидел тихую, скромную девочку из Житомирской области. На вопрос, каким ветром ее туда занесло, прозвучал обескураживающий ответ:
— Чужой велосипед взяла...
Прокурор ознакомился с делом Марии Грибан и был сражен суровостью приговора, из которого следовало, что старый велик стоил Маше, ни много ни мало, трех лет лишения свободы. Резонно рассудив, что наказание неадекватно совершенному преступлению, он пообещал девочке избежать этапа.
"Сегодня" вслед за прокурором тоже познакомилась с Машей. В камере она была немногословной, смущалась и не очень-то поверила в обещания. Но через несколько недель оказалась-таки на свободе. Приговор суда был опротестован. В историю, получившую широкую огласку, вмешался также Юрий Павленко. Отмечалось, что девочка родом из многодетной семьи, воспитывалась в интернате, родители должного внимания дочери не уделяли, не было за ней постоянного контроля и со стороны социальных служб. Просьбу чиновников уважили, и Маше дали отсрочку.
Казалось бы, хеппи-энд. Справедливость восторжествовала, поучительный прецедент создан. Но...
На информационный запрос редакции прислала ответ прокуратура Житомирской области. Из письма стало известно, что до кражи велосипеда у Маши была еще одна — кража металлолома (после этого ее поставили на учет в криминальной милиции по делам детей). Тогда девочке тоже дали условное наказание. Но поскольку испытательный срок она не прошла, украв велосипед, приговор по второму делу оказался более строгим.
"Профилактическая работа с Грибан не проводилась, служебной проверки по факту совершения ею повторного преступления не было, по результатам рассмотрения этих и других нарушений прокурором Красноармейского района было внесено представление, и к ответственности привлечены два должностных лица, — говорилось в официальном письме из Житомира. — Суд удовлетворил иск о лишении отца и матери Марии родительских прав. Сама она была направлена на лечение в центральную райбольницу, затем оздоравливалась в лагере при детском отделении лечебного учреждения, после чего была определена в областной центр социально-психологической реабилитации детей "Солнечный дом" в Житомире и подготовлены документы для ее поступления в Бердичевский профессиональный строительный лицей".
— Маша поступила к нам диким зверьком: никого к себе не подпускала, не хотела общаться ни с детьми, ни со взрослыми, — делятся воспитатели центра "Солнечный дом". — Во время пребывания у нас она состояла на учете у психолога, который с ней ежедневно работал. Тем не менее оставалась конфликтной и непредсказуемой, на уроке запросто могла встать и выйти, на замечания педагогов не реагировала. Часто вообще убегала из приюта. Мы заявляли в милицию. Машу находили и возвращали.
Сегодня она учится на втором курсе строительного лицея, осваивает специальность маляра-строителя. Ей дали общежитие, причем в рассчитанной на четверых комнате, не в пример остальным учащимся, обитает одна. За что же такие привилегии?
— Ужиться с кем-то у нее получается не больше двух-трех дней, — рассказывает один из педагогов Валентин Шеренговский. — Характер, что называется, не из легких. В группе, где она занимается, есть и другие дети с некоторыми отклонениями. Поэтому для них учебный процесс несколько упрощен, практические нагрузки снижены...
Однажды Мария убежала из лицея праздновать с друзьями день рождения. Выпили, возникла ссора, перешедшая в драку. Маша сама вызвала милицию, и всю компанию доставили в райотдел. А там Грибан пригрозила уволить каждого, кто посмеет сказать что-то не то. И воспитателям от нее досталось по первое число.
— У этой девочки трудная судьба, — вынужден признать начальник отдела криминальной милиции по делам детей УМВД Украины в Житомирской области Валерий Ратынский. — В семье, кроме нее, еще семеро, мал мала меньше, которые фактически не нужны родителям. После кражи металлолома Маша состояла на учете. С ней проводилась профилактическая работа, но все благие намерения были перечеркнуты пагубным влиянием семьи.
Ныне Маша уже совершеннолетняя. Условный срок ее наказания истек в апреле. Какую дорогу выберет после учебы будущим летом (группа выпускается в июне), покажет время.
Директор лицея Вацлав Чехурский, с которым "Сегодня" беседовала о его воспитаннице, лишь вздохнул:
— Мария здесь ничем не обижена — обеспечена жильем, питанием, одеждой, стипендию получает, и мы стараемся с ней по-доброму. Вроде все нормально, а потом вдруг сорвется и убежит. Амбиции хлещут через край, дерзит, грубит. Со мной, правда, не конфликтует, считается. Но мы с ней работаем и хотим, чтобы из нее вырос хороший человек.
Павленко: "Да, она звонит. Но я ни о чем не жалею"
Сотрудники Житомирской областной милиции и лицея рассказали "Сегодня", что Маша очень болезненно реагирует на замечания старших. Иной раз даже пытается припугнуть именами высокопоставленных покровителей, которые в свое время помогли ей не оказаться в воспитательной колонии. Дескать, знаю, где те живут, работают, знаю их прямые телефоны, вот пожалуюсь, и они меня снова защитят, а вас накажут.
Такой вот несовершенновзрослый максимализм — обратная реакция на проявление гуманности, милосердия и снисхождения.
— Действительно, иной раз она звонит мне, и мы разговариваем с ней по душам, — признается Юрий Павленко. — Откровенно сказать, по пустякам не беспокоит, обращается с какими-то проблемами. Но я нисколько не жалею о том, что мы для нее сделали, и она сейчас не в колонии для несовершеннолетних, куда могла попасть и где вряд ли стала бы лучше, а в профессиональном лицее, который дает ей профессию, и находится среди своих сверстников. Верю: пусть не сразу, шаг за шагом, она все-таки станет нормальным человеком, полноценным членом общества. А то, что у нее бывают срывы, — следствие недоработок тех, кто чего-то не увидел или не захотел увидеть раньше, не помог либо равнодушно отмахнулся. Но ситуация меняется, и руководители понимают, что от них зависит судьба детей из таких семей... В идеале же мне хотелось, чтобы в воспитательных колониях не было колючей проволоки, сторожевых вышек и автоматчиков. Не они, эти атрибуты жестокости и годами складывавшейся системы наказания, должны быть определяющими для преступивших закон. Не вышки и колючка призваны исправлять детей, что-то меняя в их сознании, а доверие и чувство ответственности. И тогда будет меньше загнанных в угол волчат, оставшихся наедине со своею бедой. Но это больше относится к нам, взрослым...